В тусклом свете пустынной комнаты сидела одинокая фигура, ее толстые бедра и полное тело каскадировали по краю старого стула. Лицо ее было сырым от грусти, нетронутым макияжем, а глаза держали мир печали. Воздух вокруг нее, казалось, мерцал слабым свечением, открывая крошечные призрачные соски, которые резко контрастировали с ее безупречной кожей. Ее руки, хорошие руки с идеальными пальцами, хромали на коленях. Ниже ее бритая киска светилась тонко, словно освещенная внутренним светом.